50 лет назад, 14 декабря 1969 года, зрители (пока, впрочем, избранные — в широкий прокат картина вышла лишь в марте 1970-го) впервые увидели «Белое солнце пустыни», едва ли не самый популярный и любимый фильм, когда-либо снятый на русском языке. Журналист Алексей Королев для «Известий» попробовал разобраться в тайной механике, с помощью которой режиссеру Владимиру Мотылю удалось добиться столь ошеломляющего успеха.
На фронтире
Сокровище нации: «Бриллиантовая рука» как последний великий фильм шестидесятых
Зачем Леонид Гайдай придумал свой собственный СССР
«Первый советский вестерн, или, точнее, истерн» — формулировка, утвержденная еще советскими киноведами, столь же неполна, как и почти любое безапелляционное жанровое определение. Вестерн — конечно, не только остросюжетное кино с лошадьми, кольтами и бескрайними просторами. Вестерн — это в первую очередь кино о фронтире, о границе обитаемого мира и выживании на этой границе.
У Советского Союза тоже был свой фронтир — вся огромная имперская Азия от Прикаспия до Чукотки, — и, разумеется, боевики о советском фронтире снимали задолго до «Белого солнца пустыни». В том числе и вполне выдающиеся вроде «Дороги» (1955) Александра Столпера, действие которой происходит в условном Горном Бадахшане, или снятые в том же году «Следы на снегу» Адольфа Бергункера, где герои гоняют бандитов по заснеженной якутской тундре. Да и басмачей на экраны привел, разумеется, не Мотыль: достаточно вспомнить «Джульбарса» (1935) или «Тринадцать» (1936). Однако отчего-то именно безыскусной до неправдоподобия истории про спасение уставшим от бесконечной войны дембелем брошенного в пустыне бандитского гарема выпало стать эталоном жанра, его непокоренной вершиной и просто очень хорошим, да что там — великим фильмом.
Фото: РИА НовостиСухов — Анатолий Кузнецов (слева), Саид — Спартак Мишулин (справа)
Жил такой парень: за что мы любим Василия Шукшина
25 июля олицетворению русского характера исполнилось бы 90 лет
Тому есть несколько объяснений — но самые поверхностные, типичные для кинематографа тут не работают. Владимир Мотыль — крепкий профи, что впоследствии доказал «Звездой пленительного счастья», но вовсе не столп кинорежиссуры. Да, почти все актеры сыграли тут свои лучшие роли — но положа руку на сердце единственным настоящим виртуозом в этой компании был Луспекаев. Фабула и драматические ходы вроде бы тоже не производят сногсшибательного впечатления, диалоги балансируют на грани анекдота: это сейчас «Мне за державу обидно» высекают в граните, а фраза-то, если вдуматься, таким пафосом отдает, что ей едва не перестаешь верить. Отчего же получилось то, что получилось?
Утомленные солнцем
Начать придется все-таки со сценария. Его переписывали многократно, выкидывали целые эпизоды, правили и вставляли вновь. Известно, что писем к Катерине Матвеевне ни в одном из вариантов не было, их придумал Мотыль, чтобы разбавить революционную героику (он же снимал не истерн, а «приключенческий историко-революционный фильм») фольклорным элементом, а сочинил — Марк Захаров.
Совсем не анекдот: как Василий Иванович Чапаев вошел в фольклор
И какую роль в этом сыграл фильм братьев Васильевых
Но, честное слово, не в фольклоре дело. Давайте просто вспомним персонажей фильма и зададим себе простой вопрос: а где злодей? Где главный движитель любого вестерна, антагонист, на фоне которого так выигрышно смотрится главный герой? Абдулла? Полноте — ну какой он злодей. Так, что называется, не сошлись во взглядах — с Суховым по вопросу эмансипации, с Верещагиным — о границах дозволенного в период всеобщей анархии. Спрятанный в броню подаренного англичанами френча и собственной едкой иронии человек, который, конечно, преступник — но где нам найти ангелов в том времени и месте? Разве Абдулла бессмысленно жесток? Патологически лжив? Разве он предатель? Он ведь, в сущности, даже не басмач, не идейный враг новой власти — просто контрабандист, решающий извлечь свой небольшой гешефт от царящего вокруг бардака.
Вестерн без антигероя? Да разве такое бывает? Бывает — и, что удивительно, в лучших образцах жанра вроде фильма «Хорошой, плохой, злой» Серджио Леоне, где, как известно, Хороший вовсе не так уж хорош, Плохой вызывает не меньше сочувствия, чем Хороший, а Злой вообще самый симпатичный персонаж. Неизвестно, видел ли Мотыль фильм Леоне, но совпадение получилось просто поразительным. (Разумеется, настоящий злодей в «Белом солнце» есть — это Джавдет, да вот только он на экране не появляется).
Белое солнце пустыни
Кахи Кавсадзе в роли Абдуллы (справа)
Фото: РИА Новости
Постоянные переменные
Почему россиянам не нравятся ремейки советских фильмов
Вторая важная вещь, которая сделала фильм Мотыля шедевром, — фантастически точная интонация нарратива, в первую очередь — нарратива актерского. Действие происходит в 1920 или 1921 году. Окончена тяжелейшая, кровавая война, которая, в общем, шла не с 1918-го даже, а с 1914 года. И единственное чувство, которое объединяет всех героев фильма, — нечеловеческая усталость. Устал от бесконечного сражения Сухов, устал от хаоса и падения государственных институтов Верещагин, невероятно, до обморока устала его жена. Утомлен своей нескончаемой и даже ему самому кажущейся бессмысленной вендеттой Саид. Да и Абдулле уже, в общем, ничего не нужно, ни контрабанды, ни гарема, ни свободы. Среди желтой песчаной пыли несколько смертельно усталых мужчин устраивают свои довольно-таки частные разборки — идеальный, классический ход вестерна, куда более важная его составляющая, нежели все кольты и кони.
Выдержанное, крепкое
Женщины в красном
10 лучших разведчиц советского кино
Известно, что «Белое солнце пустыни» задумывалось как чисто коммерческая история, финансировалось по остаточному принципу (в тот год все силы советской киноиндустрии были брошены на киноэпопею «Освобождение») и снималось с тем особым разгильдяйством, которое присуще всем проектам, осуществляемым по принципу «с бору по сосенке». На площадке царила анархия, сопровождавшаяся эксцессами алкогольного характера, не только в массовке, но и в эпизодах снималась толпа любителей (например, почти все жены Абдуллы и его нукеры — непрофессиональные актеры), погиб один из каскадеров. Фильм едва не закрыли из-за перерасхода бюджета, и он категорически не понравился в Госкино. Дальше начинаются легенды про Брежнева, который пришел в восторг (а вслед за ним и остальные зрители), но не в Брежневе суть. Знаете, какое место фильм Мотыля занял в советском кинопрокате в 1970 году? Десятое. Уступив не только монструозному «Освобождению» и задорному «Черному тюльпану», но и унылейшему «Послу Советского Союза» и таким произведениям искусства, как «Мазандаранский тигр» иранского производства и пакистанская «Сайха». Более того, в ежегодном опросе журнала «Советский экран» только 4% зрителей назвали «Солнце» лучшим фильмом года — и столько же… худшим.
Фото: РИА НовостиКадр из фильма «Белое солнце пустыни»
Впавший в ступу: как сын французского дворянина стал Бабой-ягой
Георгий Милляр играл в кино нечистую силу, но мечтал о роли Суворова
Ситуация начала меняться уже к концу десятилетия. Нет, товарищ Сухов не поселился на телевизионных экранах, фильм показывали вовсе не часто, правда, песня про госпожу-удачу исправно входила во всевозможные «киноконцерты». Но в 1979 году одному из сценаристов ленты, Рустаму Ибрагимбекову, дали премию Ленинского комсомола за несколько сценариев — в том числе и за «Белое солнце пустыни». Фильм наконец разглядели киноведы, слово «истерн» вошло в оборот. Ну а потом пал Советский Союз и общество быстро устало от отсутствия внятных эстетических ориентиров, на федеральных каналах начался, теперь уже понятно, что вечный, «советский проект», Сухов и Абдулла, Саид и Верещагин замелькали на экранах с частотой рекламных роликов — и неожиданно выяснилось, что Мотыль снял не просто любимое всеми кино, растасканное нацией на цитаты. У него получилась картина, в которой сошлись утраченное ныне ремесленное мастерство, толстенный слой кинематографических и культурных аллюзий, блестящая работа со словом и с актерами, двойное и даже тройное смысловое дно. А что нам дает такой набор ингредиентов. Да ничего особенного — просто шедевр. Может быть, и не лучший фильм, снятый на русском языке, но уж точно — главный.
Источник: